Воспоминания. 90 дней поиска смысла жизни - Мария Ладова

Вот так я вспомнила и получила подтверждение, кто я, выполнив, как смогла, задание наставников. И, возможно, я еще не до конца поняла, что все это значит, и мне предстоит сделать еще много открытий, но я нашла, как мне кажется, саму суть ответа, а теперь остается понять всего какую-то малость: от кого, кому, зачем, что и как?

И еще узнать, где у меня (конечно, в переносном смысле) антенна, приемник, передатчик, источник питания, средства дистанционного управления и контроля оборудования и средства автоматизации.

День 29-й. Третья встреча с кураторами

Еще вначале обучения нас, учеников первого курса, предупреждали, что с нами неизбежно произойдет мощная духовная трансформация, которая потянет за собой и физическую трансформацию, и эмоциональную. И что, расширив горизонты своего сознания и почувствовав поддержку духовного мира, мы уже не будем такими, как прежде.

Нас предупредили, что в это время могут рушиться ненужные нам связи, уходить из нашей жизни лишние люди и будет происходить полный пересмотр существующих отношений с окружающими и близкими людьми.

В последние дни я стала вновь чувствительной и уязвимой, как и в молодости. И буквально вчера я, если можно так сказать, поранилась о грубое отношение близкого человека. Так как я была не готова к такому повороту событий, и меня это сильно выбило из колеи духовного подъема, к вечерней общей медитации я пришла слегка разбитой.

Я не ожидала, что сегодняшнее общение с кураторами будет абсолютно другим, нежели в прошлый раз. Это снова меня удивило.

Работа пошла на исцеление – лечили то, что давно уже зарубцевалось и огрубело. Может, для этого и пришлось заново вскрыть эту рану. И облегчение наступило. Спасибо!

Еще до начала самой медитации, когда только начали погружение, и я не знала, кто из наставников придет, я почувствовала, что у меня кровоточащая рана в сердце, и кто-то бережно и нежно промакивает ее марлевой кипенно-белой, стерильной, мягкой тканью.

Возникло чувство, что это сестра милосердия. Очень было хорошо оттого, что кто-то с любовью заботится о тебе и твоей боли, и что кто-то видит ее даже лучше, чем ты сам, и помогает ране зажить.

Когда мы – все медитирующие – виртуально взялись за руки, энергия группы шла по каналу в центре кистей – она была прохладная, живая и приятная, а после медитации в этих местах на руках слегка пекло.

Кто-то из наставников, кого я не увидела, подарил мне щит для сердца от укусов змей, и еще меня попросили отдать боль. Я отдала, и сразу стало легче. В конце медитации почувствовала боль в сердце на физическом плане, но после того, как я положила туда руку, эта боль ушла.

И еще я поняла, как соскучилась по любви – теплой, обволакивающей и такой нежной и бескорыстной!

Сегодня на свои поставленные перед медитацией вопросы ответов я не получила. Наверное, потому, что они не касались моей боли, а медитация для меня была направлена только на это. И, выходит, что главное сейчас – это мое душевное спокойствие, которое было нарушено вполне закономерной проработкой проблем, но проблем, как мне показалось в процессе медитации, не моих, а тех, за кого я их пыталась решить и об кого поранилась.

День 30-й. Работа в тройках

Сегодня на групповом занятии с капитаном мы учились работать в тройках: погружаемый, его проводник и наблюдатель. Работать в тройках удобно. Всегда можно обратиться за советом к наблюдающему за погружением, что оказывается весьма полезным.

Как проводник я испытала некоторые затруднения, так как запрос моего клиента при его погружении был «панический страх и чувство одиночества из детства», а работать со страхами нам еще было рано. Но, ничего, вроде справились совместными усилиями, и все прошло благополучно – ситуацию развернули и свернули правильно и даже слегка ее проработали…

Как клиенту мне бы хотелось большего результата от погружения, хотя в свои воспоминания я вошла нормально и начала видеть давно забытое – например, свой первый нотный учебник. После занятия перед сном пошла снова в ту ситуацию, чтобы все получше разглядеть, но… заснула.

Как наблюдатель реализовалась полностью. Очень люблю, когда что-то увижу и пойму, донести это до других, но тут параллельно возникает вопрос: нужно ли это им?..

На этот раз конструктивное обсуждение с капитаном погружения, за которым я наблюдала, напомнило о том, что не все могут и хотят браться за то, что мне было бы интересным, и что сейчас бежать впереди паровоза, просматривая травматичные ситуации, просто нецелесообразно, и работать с фобиями еще рано.

Наблюдая за работой своих одногруппников, я нахожу для себя какие-то новые приемы, свежий или иной взгляд на ситуацию и много забытых своих чувств и эмоций, которые я сама вряд ли сейчас бы вспомнила.

Всем большое спасибо за то, что вы есть!

День 32-й. Самостоятельное исследование

Выполняя самостоятельно домашнее задание к сегодняшнему видео-уроку, нужно было выбрать тему для погружения и вопрос-запрос для него. Я выбрала: почему я в детстве была «букой» и неласковым ребенком?

Чуть раньше этого просмотра мне частично уже приходил ответ на этот вопрос, и я поняла, что причина больше крылась во мне – мне не нравилось то, что везде были одни ограничения: нужно было спать по режиму – тебя укладывают, когда не хочется; поднимают, когда не доспала; никакой свободы – туда не ходи, сюда не ходи, делай то, что говорят, ешь то, что дают и когда дают.

Кроме того, физическое тело накладывало свои ограничения, и им нужно было научиться управлять: пока научишься ходить и держать равновесие, двигать руками, ногами, а они очень тяжелые, и пока изучишь и поймешь сигналы своей выделительной системы, ведь мокрые штаны – сильно неприятная штука. В общем, мне все это не нравилось, и я всячески выражала свое недовольство.

И тут я сделала дополнительный запрос: что еще могло повлиять на мое такое неласковое поведение? И в процессе сегодняшнего погружения я почувствовала прямую взаимосвязь между моим поведением и душой моей матери, которая потеряла чувство полета и истинной радости, присущие ей в детстве и молодости. И хотя она была, несомненно, счастлива, что у нее растут дети, которых она очень любила, весь свой потенциал она так и не реализовала.

Она очень прилежно и терпеливо выполняла свои материнские обязанности, и старалась посвятить всю себя только этому, забыв про свои нужды. Я чувствовала ее неискренность перед самой собой, и мое поведение являлось, в своем роде, отражением состояния ее души. Мое личное недовольство плюс чувство неудовлетворенности души моей матери давали такой эффект.

Вот что мне дал понять сегодняшний самостоятельный просмотр.

День 33-й. Исследование травматических переживаний

В свои травматические воспоминания следует ходить подготовленным, зная теорию безопасности, ведь как можно принести из прошлого положительный ресурс, так и травму. Но если наткнуться на травму случайно, нужно быть готовым проработать ее, закрыв тем самым сразу две проблемы, – избавить свое подсознание от залежей неприятных воспоминаний и избежать переноса старых негативных состояний в настоящий момент.

Сегодня нам давали технику по работе с травмирующими состояниями с обязательным условием просмотра таких ситуаций «вне тела». И домашнее задание было таким: вспомнить травму-травму побыть там внутри тела, потом выйти из тела, описать свои ощущения в этих двух состояниях и найти разницу.

Травмирующих ситуаций в моей жизни – и в детстве, и уже когда я стала взрослой, – было достаточно. Описывать их все не имеет смысла.

Первой всплыла самая «впечатляющая» из детства – когда в возрасте 5—6 лет меня во время игры на улице во дворе накрыли железной бочкой и держали ее так, чтобы я не смогла выбраться. Состояние жутчайшего страха от своей беспомощности и потери контроля над ситуацией, чувство панического ужаса сформировали или обозначили тогда мою клаустрофобию.

Просматривая эту ситуацию и дойдя до пика эмоциональной паники, моя душа с удовольствием сама выпрыгнула в состояние «вне тела», потому что терпеть это или чувствовать заново, просто не было сил.

Но и в состоянии «вне тела» покой не приходил. Оставалось чувство жалости к ребенку «в бочке», и, выпрыгивая в следующую матрешку, я не могу сказать, что стало «все равно» и ситуация больше «не трогала душу». Да, умом я понимала, что это игра, и она обязательно закончится, и все будет хорошо – меня освободят. Но, видимо, заряд эмоций тогда был настолько высок, что пробивал далеко за пределы той реальности.

Страх замкнутого пространства преследовал меня всю жизнь и один раз был на самом деле оправдан. Мне было 26 лет, а сыну – чуть больше года, когда домашние уехали на несколько дней, оставив нас вдвоем. Сотовых телефонов тогда еще не было, две входные двери в квартиру были закрыты в общей сложности на три замка, два из которых на железной двери железными штырями закрывались во все стороны. В общем, просто так без специального оборудования невозможно было выбить дверь или взломать замок.